Дьявольские шутки

— Риган согласился. Мы… Я надеялся, что ты тоже согласишься, Ханна. Ты бы пригодилась там.
Напряжение потихоньку сошло на нет, осталась только всепоглощающая усталость. У Ханны больше не было желания кричать, что-то доказывать. Она не сильно-то и пыталась, ведь, если бы ей действительно понадобилось убедить Эйлерта Лира отступить, у него не было бы и шанса ей противостоять. Но Ханна не стала. И поэтому у Эйлерта ещё оставалась крохотная надежда: вдруг согласие Ригана как-то подтолкнет согласиться ее саму.
— Я бы пригодилась там, — повторила Ханна и усмехнулась. — Там — это на поле боя? Ты прав, капитан Лир, я бы пригодилась там. Моей магии хватит если не на самого Морского Дьявола, то на пару его верных слуг — точно, — говорила ведьма спокойно, уверенно, но с толикой грусти, будто бы вернулась в далёкое прошлое, когда «Эгерия» ещё бороздила море.
— Но? — когда Ханна замолчала, Эйлерт сам подтолкнул ее к продолжению разговора, но ведьма в ответ одарила его удивленным взглядом, словно не понимая, на что он намекал. — Обычно после таких слов следует какое-то «но», — пояснил Лерт. Вышло намного печальнее, чем он хотел.
Ханна — напротив — улыбнулась счастливее, чем предполагала, вскочила со стула и направилась в другую комнату. Вернулась с ещё одним бокалом. Глаза у нее были хитро прищурены. Настроение вернулось в привычное русло, и Ханна Ламан вновь стала Ханной Ламан. Эйлерт немного расслабился.
— Не «но», капитан, а «и», — гадалка наполнила все три бокала и один снова протянула ему. — И я не была бы одной из самых могущественных ведьм, если бы отказала тебе.
Эйлерт замер, уставился на Ханну как на сумасшедшую, потом посмотрел на клюквенную настойку в бокалах, решив, что ведьма просто напилась, но взгляд у нее был ясный, уверенный, решительный. Она не шутила, была в себе и точно знала, что говорила. Эйлерт не поверил ей. Он нахмурился, криво улыбнулся, а потом покачал головой. Сердце бешено забилось от одной только мысли, что Ханна в действительности могла пойти с ними на эту безумную авантюру просто так. Просто ли?..
— И что взамен? — он старался не показывать своего волнения, но оно так и царапало глотку.
Эмоции переполняли его и едва ли умещались внутри: он очень хотел, чтобы Ханна согласилась, и вот она согласилась, но слишком быстро, слишком неправильно, слишком легко, и Лерт не мог найти этому разумное объяснение, как ни пытался. Она предлагала ему выпить за то, что они вместе отправятся на верную смерть, но совершенно не выглядела напуганной или готовящейся умереть, скорее напротив — уверенной в победе и жаждущей славы и всеобщего признания.
— Взамен? — Ханна хохотнула. — От тебя, капитан, мне ничего не надо. Ты вряд ли сможешь мне что-то предложить, скорее наоборот — я буду предлагать тебе свою защиту. Не спорь! Я знаю, как лучше, а учитывая два расклада, выпавших тебе, я бы на твоем месте уже умоляла меня на коленях спасти и укрыть от всех бед, — хмыкнула гадалка, на мгновение становясь той жестокой ведьмой, которая могла наслать на любого неугодного тысячу проклятий.
Эйлерт рвано выдохнул: он никогда никого не стал бы умолять на коленях. Даже если это сильнейшая ведьма, способная изменить судьбу всего мира.
— Взамен человек, предназначенный мне судьбой, останется в живых и станет моим мужем, как и должен был. Ничего сложного, как видишь. Если я не могу спасти тебя, это не значит, что я не могу спасти других, — Ханна пожала плечами, как бы намекая: нет ничего проще.
Для Эйлерта не было ничего сложнее.
— Мне стоит спрашивать, о ком ты говоришь? — после недолгой паузы спросил Лерт. Клюквенная настойка дразнила сильным запахом, перебивающимся с другим, более сильным и противным, из котла.
— Не стоит, потому что ты и сам знаешь, о ком я, — Ханна, улыбаясь, многозначительно посмотрела в сторону выхода.
Сразу стало очевидно, кого она имела в виду и почему они с Грэмом так прекрасно понимали друг друга, даже ругаясь. На сердце сразу потеплело, едва Эйлерт понял, что Грэма ждет долгая и счастливая жизнь. Он не знал, с чего решил, что долгая и счастливая, но искренне надеялся и рассчитывал на то, что Ханна Ламан ему обеспечит и долголетие, и счастье.
 
— Боюсь, он с тобой не согласится, — он тихо засмеялся и сделал несколько глотков настойки. Бокал незаметно для него наполнялся, и он не мог понять: то ли Ханна постоянно подливала, то ли это была ее магия.
— Боюсь, его никто не будет спрашивать, — парировала Ханна.
Грэма действительно никто не спрашивал. Ведьма вышла из-за стола, прошлась по разбросанным на полу картам таро и направилась к выходу, не дожидаясь Лерта. Она распахнула дверь и обернулась на Эйлерта; тот расценил этот жест как приглашение и направился следом, не понимая, что гадалка собиралась делать.
Старпом стоял чуть поодаль от входа в дом Ханны, рядом с ним наворачивал круги Исаак и что-то тихо бормотал, вызывая у Грэма яркое недовольство. Ханна плавно подплыла к Грэму и ухватила того за руку, заставив развернуться к ней лицом, а потом поцеловала. Она жадно впилась в его губы, не позволяя ни отойти, ни как-то ещё отвергнуть себя.
Эйлерт застыл на месте, чувствуя неловкость. Исаак краем глаза взглянул на них, пожал плечами и вернулся к повторению выученного им недавно заклинания. А Грэм и Ханна целовались до тех пор, пока не перестало хватать воздуха.
— Что ж, старпом, может, ты и можешь себе снять жену в заведении напротив всего за одну монету, — начала ведьма, едва разорвала поцелуй. — Но ни одна шлюха не будет целовать тебя так, как я.
Грэм смотрел на нее распахнутыми глазами, пытался выровнять дыхание и не мог вымолвить ни слова. Когда ведьма кончиками пальцев провела по щеке старпома, Грэм Джоуи влюбился в Ханну Ламан.
— Не хочу прерывать вас, — смущенно заговорил Эйлерт, когда понял, что целоваться дальше ни Грэм, ни Ханна не станут. — Но мне бы хотелось узнать, как можно отыскать Проклятые острова? Ты должна знать такие вещи.
— Конечно, я знаю, — согласилась Ханна. Она, как ни в чём не бывало, улыбнулась и направила на Эйлерта указательный палец. — Туман — верный спутник Маледиктов. Об этом важно помнить, капитан. В кармане у тебя лежит цепочка. Я сорвала её много лет назад с одной из них. Цепочка знает, куда должна вернуться. Твой корабль сам найдёт путь.
Когда ведьма также плавно развернулась и ушла к себе в дом, не попрощавшись, Грэм Джоуи понял, что его сердце отныне принадлежит Ханне Ламан.
— А теперь катитесь к чёрту! — гадалка выглянула из окна и рукой позвала Исаака в дом. Мальчик поспешил ко входу. — Все, что я хотела сказать тебе, капитан Лир, я сказала. Слушать меня ты не захотел, так что потом не жалуйся, что все пошло не так, как ты ожидал. Я приду к вам, когда придёт время. Жди меня.
Ни Лерт, ни Грэм не поняли, к кому относилась последняя фраза.
***
— Исаак, ты принёс вино? — немного раздражённо спросила Ханна, как только Эйлерт и Грэм скрылись из виду.
Она долго провожала их взглядом, даже когда они скрылись, снова стала серьезной и настороженной. Исаак вытащил из мешка бутылку вина и протянул ее ведьме. Ханна долго рассматривала, будто хотела удостоверится, что это вино — подходящее, а после уверенно кивнула то ли Исааку, то ли самой себе. Мальчик пожал плечами и скрылся из виду: он не очень любил смотреть, как ведьма проводила ритуалы. Они пугали его, и Исаак после этого плохо спал ночами, а Ханна ни к чему его не принуждала.
Небо за окном в одну секунду потемнело, солнце скрылось за тучами. Ханна удовлетворённо улыбнулась и уверенно подошла к шкафчику. Чаша, синяя свеча, чёрная ткань. Кусок бумаги, на котором стал проявляться портрет Эйлерта Лира. Ханна села за стол, наполнила чашу водой, а свечу зажгла. Портер Эйлерта поставила в воду. Взяла бутылку вина.
— Жертвую Посейдону во имя Эйлерта Лира.
Ханна вышла из дома, не сказав ни слова, и направилась к морю. Синяя свеча в доме ещё горела, но вода из чаши исчезла. Небо стало черным, раздались несколько раскатов грома, сверкнула молния. «Пандоры» в порту уже не было, но Ханна шла не в порт — в более отдаленное от чужих глаз место, заброшенное, неизвестное, нелюдимое.