В объятиях злого рока (СИ)

Мы расположились на сидениях, дверь шустро вонзилась в прорезь на полу, и капсула зажужжала, унося нас по канатной дороге к пересадочному пункту.
Вельмире было жуть как неудобно. Ее посадили справа. Меня — слева. А Тай Фун, точно надзиратель какой, уселся посередине. Его соседство Миру совсем не радовало. Ей, по старой привычке, казалось, что он вот-вот заточит ее в межпространство.
Город Центриус — столица, ядро научной мысли и пристанище гениев — проносился сейчас внизу с бешеной скоростью. Мелькали уютные площади, зеленые рощи и сады, пересечения улочек, терракота черепичных крыш.
У меня вырвался вздох облегчения. Я отпускала прошлое. Сложно не отпустить, когда груз непосильно давит на плечи, а под тобой — километры чистой земной гравитации. Тут уж сам спрут велел.
Отныне больше никаких командировок в опасные аномальные зоны, никакой работы в географическом обществе, слепого общественного мнения и, что главное, никакого Арсения. Поистине щедрый дар небес!
— Готова к новой жизни? — спросил Тай Фун, обращаясь, главным образом, ко мне.
— Готова! — хором ответили мы с Вельмирой. Мистер Лес выдавил кривую улыбочку и замолк.
А капсула всё скользила и скользила по канатному рельсу — теперь уже над холмами и речными долинами. Многотысячный город с его полосатыми заводскими трубами, игрушечными домиками и веселым гомоном улиц остался далеко позади.
Вельмира решила, что белопенное платье не очень-то подходит для новичка в академии, поэтому оперативно сменила костюм на шуршащие болотно-зеленые шаровары, туго зашнурованный коричневый корсет и черную накидку со стоячим воротником. Весь ритуал переодевания она провернула, не сходя с места. Даже не шелохнулась. Только пригладила в конце свои перламутровые кудряшки. Тай Фун уставился на нее и обомлел.
— Не знал, что ты такое умеешь.
— Я много чего умею, — коротко отозвалась Мира.
— Научишь? — попросила я.
Мира подмигнула и протянула мне руку за спиной у Тай Фуна. От подобной дерзости тот изрядно опешил и даже оскорбился: опять секреты — и без него?!
Виду он, конечно, не подал. Не под стать будущему профессору обижаться из-за какой-то ерунды. Но зависть его, безусловно, покалывала. Не совру, если скажу, что он бы тоже хотел вот так запросто взять меня за руку. А лучше — подойти и обнять со спины, чтоб непременно мурашки и учащение пульса. Проникнуть в мою ментальную лабораторию, научить чему-нибудь эдакому, чтоб я долго потом восхищалась, млела и вспоминала с нежностью…
Я краем глаза заметила, как у Тай Фуна сжались кулаки, а брови съехались к переносице. Глупости какие! Нет, он всё-таки будущий профессор. Не стоит ему мечтать. Как прибудет — сразу к делу. И желательно зарыться в это дело с головой, подальше от соблазнов.
А мы с Вельмирой тем временем сцепили пальцы рук, совмещая границы наших ментальных лабораторий. У Миры, по обыкновению, царила чистота. Полированно светились черпаки, ножи, кастрюли. Ждали своего часа гладкие разделочные доски. Овощи и фрукты, молоко, мясо, яйца томились на полках в белоснежной холодильной камере. Гигантская, вылизанная до блеска плита с четырьмя электрическими конфорками дышала жаром из духовки. Здесь Мира регулярно создавала свои кулинарные изыски — в основном торты и пироги. Надо признаться, не всегда удачные. Но она старалась изо всех сил.
В моей лаборатории, напротив, творился отменный бардак. Сколько ни прибирайся, колбы с пробирками будто нарочно зарастали грязью пуще прежнего. Центрифуги с завидным упорством покрывались слоями пыли. На северном боку вытяжного шкафа даже вырос мох. Здесь я смешивала реактивы, перетасовывала атомы и молекулы при помощи шестого чувства, чтобы однажды соорудить чудо техники — сверхпрочный и суперскоростной летательный аппарат.
Пока что проект оставался проектом, и прогресса не предвиделось. Меня преследовал провал за провалом. И я чуть было не опустила руки, когда в мою размеренную никчемную жизнь вмешалась Вельмира и показала, как надо, а как нельзя.
Каково же было удивление Миры, когда я тоже влезла в ее эксперименты со своими дельными советами и недюжинным талантом в области кулинарии. Тут-то и настала для обеих счастливая пора. Мы дополнили друг друга. Черная полоса оказалась взлетной — и теперь нам всё было по плечу. Неразрешимые задачи? «Ха» и еще раз «ха»!
 
Мы уже некоторое время сообща работали над новым, усовершенствованным проектом. Но сейчас, в капсуле, решили малость развлечься. В лаборатории Миры я приготовила растительный краситель для одежды. Мира — в моей лаборатории — повозилась с элементарными частицами тканей. И вуаля! Вместо скромной походной юбки и невнятного жакета — последний писк моды: черный приталенный редингот с рядами круглых пуговиц на полах, а под ним — черная облегающая рубашка и белая жатая юбка чуть выше колена.
Образ вышел потрясающий. Финальный элемент — грубое ожерелье из ржавых замков на металлической цепи — Мира создала на голом вдохновении. Теперь Тай Фун уже не таясь таращился на меня. Вот так метаморфоза! Из серой мышки — в роковую соблазнительницу. Хотя на соблазнительницу я пока не тянула. Для этого следовало бы припудрить вздернутый носик, накрасить пухлые губы и нарисовать стрелки на дымчатых глазах. Волосы тоже следовало привести в подобающий вид.
Мира как раз собралась поколдовать над прической, но тут капсула замедлилась на рельсе, а потом и вовсе остановилась. Пересадка номер один. Приехали!
Возвышенность, на которой мы очутились, называлась "Милостивые каракатицы, куда нас занесло?". По крайней мере, именно так обозначила координату моя впечатлительная подруга. Каменистый склон, неравномерно поросший травой. И никакой цивилизации в радиусе действия эха от самого громкого крика.
Тай Фун выбрался первым и галантно подал мне руку, чтобы помочь сойти. Я помощь, само собой, отвергла, вместе с чемоданчиком спрыгнула на землю и, как назло, подвернула ногу.
— Ауч! Спрут и его подлодки, чтоб тебя! — Не подумайте. Иногда я ругаюсь и похлеще. Но в присутствии подруги пришлось выбирать выражения.
Мира выпрыгнула из капсулы следом и ловко приземлилась возле меня.
— Очень больно?
— Давай, понесу, — с готовностью предложил Тай Фун.
— Вот еще! — заупрямилась я.
В ответ на возражение мистер Лес присел передо мной на корточки, услужливо подставляя спину, а Мира, хихикнув, коварно подтолкнула меня к точке невозврата. Короче говоря, посадили меня верхом на Тай Фуна да велели держаться покрепче. Чувствовала я себя прескверно. Вот уже который раз мне отказывают в праве использовать ноги по назначению. Что за безобразие!
Впрочем, вскоре негодование, смущение и растерянность сменились хорошо затаенным злорадством: спуск с горы, где затормозила кабинка канатной дороги, оказался долгим и утомительным. Лестница с широкими каменными ступенями вилась вниз по склону, то и дело подкладывая Тай Фуну свинью в виде выбоин и сколов, а кое-где и вовсе утопая в траве. Запоздалое летнее солнце шпарило во всю мощь, он обливался потом в своем черном тренче, а я, меж тем, весила немало. Но он стоически сносил и жару, и тяжесть ноши. Мученик непрошибаемый.
У подножия холма наконец удалось перевести дух.
— Приехали! — возвестило моё бесстыжее, непростительно красивое средство передвижения.
И сгрузили меня — причем не куда-нибудь, а на выдвижное крыльцо золотистой громадины на колесах.
— Походный мобиль три тысячи! — представил громадину Тай Фун, утирая со лба испарину.
Я слезла со ступенек и принялась прыгать вокруг мобиля на одной ноге, чтобы как следует его рассмотреть. Вот так махина! Натуральный передвижной дом! Здесь вам и медные дымоходы — жмутся друг к дружке, словно порознь им страшно. И фары в бронзовых конусах по бокам от шофёрской кабинки. И красная предохранительная решетка над блестящими колесами — прямо как у паровоза. Обтянутые зеленым брезентом скаты крыш, пара этажей. Даже подвал имеется! Бурые дощатые стены, цилиндры низкого и высокого давления с отходящими от них гнутыми гофрированными трубами, занавески на стрельчатых окнах, стилизованная львиная морда на дверце дымовой коробки — всё такое новенькое, такое гостеприимное.