В объятиях злого рока (СИ)

Спрут знает, сколько бы продолжались мои страдания, но пришла Каролина и на удивление миролюбиво поинтересовалась, чем это мы занимаемся. Эх, уйти бы сейчас сквозь стену, как раскаленная спица сквозь брусок сливочного масла! Что ни день — то букет неприятностей. Если бы неприятности были цветами, я бы разбогатела на их продаже.
Так о чем я?
Каролина подошла к нам — голос явно принадлежал ей — и ненавязчиво спросила:
— Может, помощь нужна?
Это мне было не видно, как выразительно она взвешивает в правой руке булыжник. Зато Арсений проникся моментально. Ноги мои выпустил, в сторонку отошел. И тут я поняла, что мне очень хорошо вот так свешиваться: пятками на запад, лицом на восток. Комфорт выше среднего. Вид из окна (кхм, из глаза) фантастический. Можно, я здесь повишу до выяснения обстоятельств? Только не трогайте меня, пожалуйста.
— Мне показалось, на Сафро напали, — сказала Каролина, подходя ближе.
— Правильно показалось! — пискнула я.
— А вы бы, молодой человек, оделись, — пристыдила она Арсения.
Пока он пристыженно бегал за сменной рубашкой к гусеничному вездеходу и обратно, Каролина что-то сделала. Нет, она действительно что-то сделала с глазом ограды, хотя вызвать ментальную лабораторию в зоне действия глушителей было решительно не под силу даже светочу-биваленту. Глушители отключались только посредством специальных кристаллов, которые студентам выдавали в строго определенные часы.
У Каролины был кристалл? Скорее всего. Потому что прутья глаза вдруг ослабили давление на мой тазовый пояс, и я благополучно сползла на травку с безопасной стороны, проблеяв жалобное «спасибо».
— Выходи! Я же к тебе со всей душой! — Это Арсений вернулся. Лупит кулаком по воротам.
— Иди продай душу кому-нибудь другому. Я на мели!
На мели были не только мои финансы, но и эмоции. Меня изводил страх. Мной руководил древний природный инстинкт «беги или замри». Попытка бегства чуть было не состоялась. И теперь, когда угроза осталась вякать за воротами, хотелось замереть, не дышать и хотя бы ненадолго обратиться в камень.
Когда-то давно у меня была возможность отделаться от Арсения — он как будто запал на мою лучшую подругу. Но потом что-то пошло не так, парня переклинило, и он вновь сконцентрировался на моей злополучной персоне. Лучше тебя, говорит, никого на свете нет. Поэтому, говорит, я тебя заберу.
Как вещь какую, честное слово! Но я-то не вещь, а вполне самостоятельный свободный человек. И в данный момент этому человеку требовались чьи-нибудь теплые дружеские объятия, заверения, что всё будет хорошо, и сеанс у квалифицированного психотерапевта. А также адвокат — на случай, если в состоянии аффекта я изувечу Арсения клюшкой для гольфа.
«Не желаете ли букетик неприятностей? Два невия! Стоимость вашего — пять. О-о-о! А тот шикарный букет неприятностей вам достанется со скидкой всего за десять невиев!» Да, я бы воистину разбогатела, будь мои беды цветами. Но душа Арсения всё равно потёмки и заслуживает разве что укромного уголка в мусорном баке. Мне она и даром не сдалась.
Беззаботно стрекотали цикады. Попугаи вернулись на пальму и принялись издавать экзотические звуки. Вероятно, у них был медовый месяц. Вдали, баюкая на волнах яхты и фрегаты, сливалось с горизонтом Сапфирное море.
А мои мысли перекатывались, как неповоротливые валуны. Усталыми путниками взбирались в гору, ползли на карачках и опирались на трость. Я не могла связать их в одно целое и зябла, обхватив себя за плечи и подтянув колени к подбородку.
Стояла образцовая жара. В ворота неугомонно колотил Арсений. Делал попытки взломать замок, получал пиликанье и вновь принимался стучать, как окаянный, — казалось, не по воротам, а прямо по моей несчастной черепной коробке.
Потом с улицы послышался шум. Кто-то кому-то здорово вмазал. Кто-то кому-то пригрозил и велел убираться, пока не расщепили на элементарные частицы.
Потом Мира попыталась по-хорошему договориться с замком. Но замок оказался крепким орешком — и пришлось Мире просачиваться в глаз по моим горячим следам. Благо, ее фигурка была тоньше и изящнее моей. Сквозь прутья она пролезла без проблем и набросилась на меня с утешительными объятиями.
 
— Сафро! Сафро! Что ты тут делаешь?! — Ее голос звенел взбудораженно и самую малость сердито. — Это тот гад тебя обидел, да? Тай Фун с ним уже поговорил. Больше сюда не сунется… О! А знаешь что, лёд тронулся! — выдержав паузу, радостно сообщила она.
Лёд тронулся, а я пока нет. Уже плюс.
— В наш почтовый ящик Письмо пришло! От Гликерии, — сказала Мира и подсунула мне конверт. — Вот. Пишет, что приедет на днях в академию, тебя повидать. И еще пишет, что возьмет с собой У-Ворюгу, что он соскучился и …
— … Что разнесет тут всё вдребезги, — дополнил Тай Фун, присаживаясь передо мной на корточки.
Он только что проучил Арсения, всыпал кодовому замку по первое число и был немного не в форме. Когда речь зашла об У-Ворюге, в уголках рта у Тай Фуна дрогнул смех. А я так и вообще вдруг разразилась слезами.
В нынешних обстоятельствах приезд Гликерии мог бы считаться отдушиной. Рыжая чудачка, у которой прямо-таки дар начинять чужие головы всяким вздором, плюс енот, от которого нет спасу, — ну просто идеальное сочетание! Переубеждать ее бесполезно. Если она задалась какой целью, нипочем не отступится. Поэтому пусть приезжает. Вместе с ней мы, быть может, разработаем дьявольский план касательно того, как быстро и бескровно возместить «должок», учинить расправу над Арсением, а также научиться вправлять мозги мстительным дочерям министров.
— Ну-у-у, ты чего! — заныла Вельмира, впившись пальцами мне в плечи. Еще немного — и расплачется вместе со мной.
Тай Фун сделал ей знак, после чего она тоже сделала ему какой-то знак и дала задний ход, объявив, что отправляется готовить самый вкусный на свете кофе.
Вероятнее всего, они договаривались, на чьем мужественном плече будет рыдать сегодня плакса Сафро. Признаться, не думала, что однажды моя репутация окажется настолько подмочена.
Тай Фун отвел меня в ванную, где пахло лавандовым мылом, а из крана, порождая ностальгию по доживающему век чердаку Гликерии, ритмично капала вода.
Тай Фун потянулся к завязкам корсета у меня на спине и расшнуровал его с ловкостью и знанием дела.
Тут-то моя истерика и иссякла.
— Вы чего? — говорю. — В слуги мне записались? Идите, — говорю, — за дверь.
И ведь вышел. Без лишних слов.
Я налила полную ванную теплой воды, не глядя добавила какой-то ароматной соли и, задержав дыхание, окунулась туда с головой, чтобы дотошно исследовать аспекты своего бытия, не отвлекаясь ни на что постороннее.
Терпимо, скажете вы. Было бы из-за чего страдать, добавите вы и непременно закатите глаза. Мол, радуйся, дурында, что на тебя вообще внимание обращают. Чем больше поклонников, тем выше рейтинг.
К спруту рейтинги и поклонников! И то, и другое частенько отравляет жизнь, когда хочется развернуться, дать себе волю творить и вытворять без оглядки.
Я еще раз с опустошающим усилием набрала в легкие воздуха и нырнула под воду. Казалось, она очищает меня от горечи, как дымоход очищают от сажи. И надежды — хрупкие, точно промасленная бумага, — постепенно обрастали скорлупой уверенности. Я обязательно выдержу. Учеба и наука — главные ориентиры. А всё остальное — так, мелкие неприятности. Разберусь.
Тай Фун обладал поистине безграничным запасом терпения. Всё то время, пока я мучительно отмокала (по моим меркам, где-то около часа), он стоически ждал меня, подперев стенку рядом с ванной комнатой.
 
— Пришла в себя? — спросил он, отделяясь от стены со скрещенными на груди руками.
Я придавила дверь пятой точкой, бинтуя голову полотенцем в клеточку. Буркнула:
— Почти.
И поплелась по направлению к гостиной.
Выяснилось, что Мира приготовила не только самый вкусный кофе (который мигом вернул меня к жизни), но и тур по замку. Из-за дикой загрузки на учебе и отработке мы не успели как следует изучить потайные места дворца иллюзий. И хоть моя любознательность прямо сейчас ушла в жирный минус, а передвигать ногами хотелось в последнюю очередь, Мира и Тай Фун подхватили меня под локти.