Власть книжного червя. Том 4 (ЛП)

В разгар всего этого Вильфрид взял меня за руку, вывел вперед, затем поднял другую руку, чтобы заставить замолчать детей.
— Я полагаю, что некоторые из вас не узнают эту девушку, учитывая, что она провела последние два года в целительном сне, так что позвольте мне представить её вам. Это Розмайн, моя младшая сестра и старшая сестра Шарлотты. Я думаю, что все старшие дети знают, что она придумала книги с картинками, каруту и игральные карты, которые мы все здесь используем, а также сладости, не похожие ни на что из того, что вы когда-либо пробовали раньше.
Чт… Чт… Что это было за представление?!
Пока я задыхалась от ужаса, Шарлотта подошла и изобразила на лице яркую, чрезвычайно милую улыбку.
— Даже во сне моя старшая сестра Розмайн одаривала Эренфест своим огромным количеством маны, как и следовало ожидать от Святой Эренфеста. Я уверена, что вы все слышали о ней, даже если не видели её ранее, верно? Моя сестра совершила подвиги столь великие, что заслужила мое глубочайшее уважение.
Нет, хватит! Некоторые из этих детей действительно тебе верят! Чистое чувство благоговения, исходящее от них, слепит меня! Я совсем не святая!
Я хотела начать отрицать только что сказанное или же убежать прочь, но Вильфрид и Шарлотта стояли по обе стороны от меня, плюс нас окружали рыцари стражи. Бегством было не спастись! Все, что я могла сделать, — это предерзко изобразить на лице фальшивую улыбку аристократки, пока Рихарда усаживала меня на приготовленное для меня кресло.
— Разрешаю вам всем поприветствовать Розмайн, — сказал Вильфрид, и передо мной быстро выстроилась очередь. Она состояла только из детей, которых я никогда раньше не встречала, и поэтому в ней было всего около тридцати человек.
— Я Бертильда, дочь Гиба Грошеля. Могу ли я помолиться о благословении в знак благодарности за эту счастливую встречу, предопределенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни?
— Можешь.
Я с приклеенной улыбкой выслушивала приветствия, принимая маленькие светлячки их благословений. Мой сводный брат Николас стоял в середине очереди, и когда он наконец добрался до меня, он опустился на колени и скрестил руки на груди с таким энтузиазмом, что его светло-каштановые волосы слегка всколыхнулись.
— Я Николас, сын Карстедта, рыцаря-командора, и Трюделиды. Могу ли я помолиться о благословении в знак благодарности за эту счастливую встречу, предопределенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни?
— Можешь.
Закончив приветствие, Николас направился прочь. На мгновение я задумалась, не следовало ли мне отнестись к нему с большим теплом, как следовало его старшей сводной сестре, но не успела эта мысль укоренится у меня в голове, как Корнелиус негромко окликнул меня.
— Вы забыли мое предупреждение? — произнес он, и напряженная улыбка, очень похожая на улыбку Эльвиры, появилась на его лице, когда он посмотрел на меня сверху вниз.
— …Я все помню.
— Я польщен этим.
Когда все дети закончили приветствовать меня, тем, кто присоединился к игровой комнате в этом году были розданы каменные пластины, в то время как профессор Мориц дал простое проверочное задание, чтобы увидеть, насколько хорошо они знают грамоту и арифметику. В то же время более старшие дети разделились на прошлогодние группы с Вильфридом и Шарлоттой в центре, а затем начали играть в каруту и карты. Мои брат и сестра так проверяли, насколько все стали лучше с прошлой весны.
Я, оглядевшись со своего кресла, была впечатлена увиденным. Было ясно, что в мое отсутствие они набрались опыта в том, что они делали и хорошо справлялись со своей работой.
— Впервые за два года сладости Розмайн будут вручены в качестве сегодняшней награды, — объявил Вильфрид. Дети тут же отреагировали одним из двух способов: либо растерянно заморгали, никогда раньше не пробовав сладостей Эллы, либо мгновенно посерьезнели.
— Сегодня я использую всю свою силу, — сказал один мальчик. — Я не могу позволить себе проиграть это сражение.
— Ха! Я не проявлю к тебе милосердия! — воскликнул другой. И с этими словами они начали яростную схватку в каруту.
 
— Леди Розмайн, это сведения, которые я собрал, за последние два года наблюдения за проходящим в игровой комнате обучением. Пожалуйста, просмотрите их, — сказал Мориц.
Я взяла документы и просмотрела их.
— Судя по тому, что я вижу, все довольно хорошо. Документы указывают на то, что средняя оценка увеличилась, поэтому мы можем спокойно увеличить сложность арифметических задач.
— Вы хотите снова увеличить сложность? — переспросил Мориц, широко раскрыв глаза.
Я кивнула.
— Ауб Эренфест поручил мне повысить средний балл успеваемости всех учащихся из нашего герцогства, пока я буду посещать Королевскую академию в качестве кандидата в эрцгерцоги. Чтобы исполнить это его пожелание, я прошу в этом вашей помощи, профессор Мориц.
— Как Вам будет угодно.
— Тем не менее, я своим отсутствием, безусловно, возложила на вас тяжелую ношу. В мои намерения не входил столь долгий сон, поэтому я не оставила после себя ничего, кроме набросков планов на зимнюю игровую комнату. Должно быть, трудно было обойтись без ясных наставлений и объяснений.
Записки, в которых я начеркала наброски будущих планов для игровой комнаты, по-видимому, были переданы людям в виде моих недвусмысленных приказов. Я могла себе представить, как им было трудно понять, чего я хотела и каковы были мои намерения.
— …Честно говоря, в первый год мы столкнулись со многими неудачами, и оправиться от них было нелегко. Мы были вынуждены использовать метод проб и ошибок, и только спустя много времени мы осознали существование и суть тех ваших деликатных, не бросающихся в глаза способов, которыми вы направляли происходящее в нужном направлении. Сейчас зимняя игровая комната действительно проходит очень гладко, но нам потребовалось два года, чтобы добиться этого, — ответил Мориц.
Уверенность, которую он приобрел за последние два года работы, ясно читалась на его лице. Сейчас ему и Шарлотте можно было полностью передоверить управление игровой комнатой.
— Я должна восполнить пропущенные за два года уроки, и поэтому с завтрашнего дня не смогу посещать игровую комнату. Я доверяю управление её делами тебе.
Мориц в ответ опустился на колени и скрестил руки, и в этот момент раунд игры в каруту закончился. Победители испускали победные крики и размахивали руками, а Вильфрид в отчаянии колотил кулаками по полу.
Победителей по очереди вызывали за их наградой, а все остальные с завистью наблюдали, как те начинали дрожать от восторга после первого укуса врученных им сладостей.
— Уууу… Я требую реванша! — завопил Вильфрид.
— Сначала надо создать новые команды для игры, выбрав участников из победителей, — осадила его Шарлотта.
— Нг…
Вильфрид, очевидно, слишком увлекся игрой, но одного этого замечания было достаточно, чтобы привести его в чувство. Он встал, нахмурившись, затем присоединился к Шарлотте, создавая новые команды. В целом, все это было проделано довольно умело. Мало того, что противоборствующие команды состояли из детей одного возраста, не было такого, что бы детям, еще не посещающим академию противостояли ее ученики, но было ясно, что они также были разделены на членов фракции Вильфрида и фракции Шарлотты, судя по тому, как дети собрались вокруг них.
— Леди Розмайн, — послышался голос.
Обернувшись, я встретилась взглядом с явно нервничающей Филиной. В тот момент, когда я увидела дощечки, которые она прижимала к груди, я поняла, что у неё за дело ко мне.
— Филина, ты хочешь показать мне свои рассказы?
— Да, Леди Розмайн.
Её глаза светились, когда она начала показывать мне коллекцию историй, собранных за эти годы. Более ранние дощечки были заполнены неуклюжим почерком, а содержимое представляло прямую речь ребенка не обученного этикету, поэтому их было трудно читать, но два года практики привели к тому, что она со временем становилась все лучше и лучше. Её понимание письменной и устной речи значительно усилилось, и всего один взгляд на последнюю доску показал, насколько она выросла.