Шанс для рода Шустовых. Том 2 (СИ)

— И вот, когда у духа может исчезнуть его проводник в нашем мире, — продолжил Буянов, — он может пойти на заключение нового договора. Что интересно, если договор с родом заключен, клятва подтверждена, то никто другой не может претендовать на покровительство. В роду может быть только один проводник силы. Им может быть только мужчина. Не спрашивай меня почему, я не знаю ответа на этот вопрос. Зато есть один нюанс. Для передачи покровительства в живых должен остаться только один представитель рода. Если есть женщина, она не может владеть магией, но может родить приемника мужского рода. А значит передача покровительства не может состояться пока она жива. Может или нет женщина передать право, будучи при смерти? Не знаю. Вопросов много.
Историк задумался, словно пытаясь вспомнить что-то еще, что упустил.
— Ах да, побратимы на крови! — воскликнул он. — Это тоже обязательное условие. Тому, кто станет новым проводником, нужно быть кровным побратимом умирающему. Понятно дело, что достаточно просто капли крови, но некоторые ученые, изучающие этот вопрос, говорят, что лучший способ порезать ладонь тому и другому и пожать руки. Это символ, а он тоже важен. Ну и последнее. Передача должна быть добровольной. Это непременное условие. Силой покровительство не передашь. Ходят еще слухи, что передачу нужно осуществлять в месте силы, но лично я в этом сомневаюсь.
— Так вот почему у Корсакова ничего не получается. Он очень много условий не соблюдает, на что же он надеется?
— Он опирается на текст из книги, а там очень мало информации, — подтвердил мою догадку Буянов.
— А как же его союз с Гончаровым? Я думал, это начало «сбора ветров».
Историк усмехнулся.
— Сбор в одной руке, а это значит, что покровительство должно перейти к Корсакову. Не знаю даже, что он сказал Гончарову. Но для того, чтобы заполучить Литока, Корсакову придется уничтожить род своего союзника, а после этого заставить его добровольно отказаться от покровительства и умереть.
— Как у вас тут все жестко, — усмехнулся я.
— Мир духов жесток. Не стоит вестись на их доброту по отношению к нам. Почему-то мне кажется, что у них свои цели. И они их преследуют, не особо задумываясь о нас.
Вот это было для меня новостью. Мне казалось, что духи — это такие добрые существа, которые помогают сохранять порядок и государственность в нашем мире. Подумал так и вспомнил смех, раздавшийся у меня в голове, когда несчастного парнишку размазало по внутренней поверхности кокона.
Что ж, будем внимательнее при общении с духами. Видимо, не только арабские джины стараются нас облапошить.
Давая свою силу, духи спрашивают по полной с того, кто поднялся чуть выше над головами сородичей.
Но это всё потом. Сейчас были более важные проблемы.
Посмотрев на тяжело дышащего, ушедшего в забытье Терехова, я четко понял, что нужно спешить. Если я хочу спасти старика, то нужно как можно быстрее придумать, как нам всем выбраться из ямы живыми.
Что касается Буянова, то я бы хотел прихватить этого разговорчивого историка с собой. Во-первых, он наверняка знает много чего еще. А во-вторых, нельзя оставлять его Корсакову, если тот сможет выпытать полную информацию о способе передачи, то рано или поздно Корсаков добьется своего.
Мне вообще казалось странным, что Буянов еще не выложил все человеку, пленившему его. Ведь под пытками он вряд ли смог бы скрывать то, что так легко рассказал мне. Историк не казался мне крепким парнем.
Может быть, он мне не говорит, что уже рассказал весь секрет Корсакову, потому что стыдится этого? Не знаю, что-то пока вся эта информация не укладывалась у меня в голове.
Опять же, Корсаков старался уничтожить мой род полностью, значит владел информацией о последнем представителе. Или это было только догадкой? Тогда Корсаков заслуживает, чтобы его не просто убили, а заставили хорошенько помучится, за такие-то эксперименты.
Ладно, сейчас гораздо важнее найти выход отсюда, а кто виноват и что делать, будет ясно позднее.
Я посмотрел вверх и задумался о том, возможно ли подняться по энергетической нити. Если я наколдую лассо, и заброшу его на лифтовую балку, то какова вероятность того, что мне удастся по нему забраться? Ползать по тонкой нитке, конечно, не самая лучшая идея, если ты не человек-паук, но вариантов у меня было немного.
 
Был еще вариант со щупальцем. Оно толще, но вот как его закинуть так высоко?
Сначала, конечно, мне нужно было придумать, как избавиться от цепи и наручников, но это тоже дело наживное. Ведь если я не придумаю, как забросить себя на высоту пятиэтажного дома, а именно так на вскидку я оценил глубину ямы, то и руки освобождать бессмысленно.
Если тюремщики увидят, что я свободен, то наверняка сообщат Корсакову, а тот придумает что-то еще и тогда придется все начинать сначала.
Терехов вдруг едва слышно вскрикнул и зашевелился.
Я попытался дотянуться до него, но так и не смог.
— Тише, Дементий Васильевич, все хорошо, — произнес я, как можно увереннее.
Старик приподнялся и уставился на меня горящим взглядом.
— Убей меня! — произнес он слабым, но срывающимся на крик голосом.
  
Глава 16
 
Я представил, как из этого тщедушного старика, разворотив грудную клетку, выбирается чужой, и мне стало жутко. Мороз пробежал вдоль позвонков и, приподняв волосы, скрылся где-то в районе макушки.
Встряхнувшись, я сбросил с себя оковы страха и снова произнес:
— Все будет хорошо, Дементий Васильевич, прилягте.
— Он хочет все уничтожить! — заявил мне старик, не сдвинувшись с места.
— Да, мы знаем, — попытался я успокоить Терехова.
— Он уничтожит этот мир и примется за следующий, — старик говорил тихо, но очень уверенно, глаза его по-прежнему горели каким-то внутренним огнем.
Похоже его лихорадило и он бредил.
Корсаков, конечно, тот еще урод, но зачем ему уничтожать мир, в котором он сам и живет? Если в мозгу бредившего старика Российская Империя стала целым миром, то так тому и быть. Сейчас, главное его успокоить.
К нам подполз Буянов и попытался протянуть руку к Терехову. Тот даже не отреагировал на его присутствие.
— Он хочет привести его к себе, — заявил старик и в упор уставился на меня. — Только он может уничтожить границы!
Мне снова стало жутко, будто чужой все-таки выбрался из груди Терехова и сейчас носится по замкнутому кругу колодца в поисках новой жертвы.
Взгляд Терехова вдруг угас, и старик упал, с громким звоном ударившись головой о камни.
Черт! Не разбил бы он себе голову.
Буянов подполз ближе и осмотрел череп стрика.
— Все в порядке, он просто отключился, — выдал результат своего осмотра историк.
— Вот уж не в порядке, — пробормотал я. — Он что-то бредил, а это явно недобрый знак, как бы не помер прямо сейчас.
— Вроде дышит, — еще раз внимательно осмотрев Терехова, сказал Буянов. — Что он там про границы говорил?
— Думаю, тоже самое, что мне говорил Корсаков. Потеснить соседей, расширить зону влияния. Он хочет создать новую империю, так что видимо, пересмотр границ входит в его планы.
Буянов кивнул, соглашаясь с моим доводом.
— Охранники когда-нибудь спят? — спросил я у своего соседа по яме.
— Если и спят, то не все сразу. Их там трое, иногда еще один приходит, когда спускают или поднимают кого-то. Ночью двое спят, а третий на страже, — историк захихикал, — Можно подумать отсюда кто-то выбраться сможет.
Я еще раз прикинул расстояние до балки. По всему выходило, что кучера я заарканил даже подальше. Значит добросить лассо до верха не проблема, но вот как его накинуть на балку и подняться по тонкой нити?
— А скоро ночь? — спросил я Буянова, вдруг тот умеет тут ориентироваться.
— Так она уже идет, — бросив быстрый взгляд наверх, сообщил историк. — Факел горит только один. Они свет на ночь приглушают. Когда день горит два.
Я тоже посмотрел наверх.
На стене был всего один отсвет. Факел горел один, в этом сомнений у меня не было.