Две столицы (СИ)

Annotation
Закончив дела на Кавказе, Брехт спешит в Москву на коронацию императора Александра первого. Куча дел впереди. Но и враги появились. Помолимся за него.
Красавчик. Книга третья. Две столицы
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
 Красавчик. Книга третья. Две столицы 
 Глава 1 
Событие первое
Белый цвет олицетворяет радость. На свадьбах женщины одеты в белое, мужчины — в чёрное.
Волки позорные! Или волк? Да, хоть какая сущность, всё одно — позорные.
Эти гады, гад и прочие нехорошие сущности засунули душонку, або сознание Брехта, в тело графа фон Витгенштейна с помощью синего кристалла, даже не поинтересовавшись, а как оный граф переносит морскую болезнь. А ведь Брехт даже подумывал бросить всё и с Крузенштерном отплыть в кругосветку. Уж больно много всего полезного сулило это путешествие, если на корабле с кучей золота и серебра будет граф Витгенштейн. Но теперь шиш. Оказалось, что вестибулярный аппарат графа проклятого настолько чувствительный, что морские прогулки даже по практически спокойному морю превращают его гигантский богатырский организмус в жалкую стонущую и вечно блюющую тушку, над которой, что особенно обидно, в том числе и такие же блюющие смеются. Они денёк помучились, исторгли из себя всё, что можно, а когда море успокоилось и даже зыби-то не видно, граф фон Витгенштейн один продолжает караулить позывы, валяясь у фальшборта.
А ведь план был хорош. Да, просто умнейший был план. Если из Дербента до Астрахани можно доплыть морем и даже готовый корабль есть, то какого чёрта плестись по жаре на потных вонючих лошадях вдоль моря, если можно не утруждаясь сидеть в шезлонге на палубе, попивать гранатовый сок, подставлять физиономию солёному бризу и смотреть, как персиянская рабыня танец живота исполняет. По-французски неплохо звучит: «danse du ventre». А как там его Мехти обозвал? Пакс, нет, Ракс Шарки. Вот откуда у Шукшина «шаркнем по душе». Любитель был этого дела, не иначе. А чего — душевно.
Отвлёкся. А, про вонючих лошадей вдоль моря и про хлопающий белыми крыльями-парусами корабль, прямо по морю. «Прямо» — в прямом смысле.
Есть разница? Ещё какая. Потому, когда Мехти II Тарковский предложил отправить хана Петера морем, то хан этот дуболомный с радостью согласился. Ещё бы, от Дербента до Астрахани шестьсот с большим гаком километров по очень не простым дорогам. Один раз граф фон Витгенштейн по ним уже нёсся в Столицу с ключами от Дербента. Так себе удовольствие. Так это с тремя всего гусарами его сопровождающими, а сейчас с ним несколько сот человек и куча всякого шмотья и прочих подарков императору Александру. А ещё в Кизляре его должны нагнать грузины. Даже если царицу Мариам и не удастся генералу Цицианову спровадить, то часть знати и часть царевичей с царевнами точно на коронацию поедут. Где их и надо будет захомутать.
С радостью Брехт согласился плыть из Дербента на кораблях. Целых три буса есть в его распоряжение, и они — эти гигантские корабли вполне и горцев всех заберут, и их коней, и подарки все. Согласился. А тут такой пассаж. В первый день море чуть играло, и морская болезнь началась буквально через пять минут, как отошли от пристани. И вот уже больше суток в море. Ветер стих, солнышко светит, лёгким солёным бризом графа обдувает, но радости ему это не приносит. Лежит на кошме у фальшборта и страдает. Раз в десяток минут вскакивает и пугает, увязавшихся за кораблями, чаек, пытаясь чего извергнуть из совершенно пустого желудка. Даже желчи уже нет. Одно мычание наружу выходит.
 
Корабли эти — бусы, большие и медленные. Миль восемь в час, больше не дают. Благо ветер почти попутный. Нужно южный, а он юго-западный, капитанам всё время приходится чуть лавировать, чтобы их к берегу не сносило. Только ведь восемь миль — это для пешехода и даже всадника вполне себе скорость, а если учесть, что и ночью и в обед корабль продолжает плыть, то и совсем хорошо. Двести миль за сутки прошли, капитан сказал, что сейчас ветер стих, и — пошли ещё медленнее — миль шесть в час, но из пятисот километров уже триста пятьдесят прошли. Утром капитан обещал их высадить уже в Астрахани. Дожить бы до этого утра.
В Дербенте Брехту не только удалось мастеров из селения Кубачи залучить в свой удел, целых трёх, одного совсем аксакала и двух молодых да ранних — учеников и сыновей этого аксакала, но ещё и кучу всего ценного прикупить и просто забрать. А получилось вот что.
Мехти давно зарился на Дербент. Процветающее ханство, хоть и не большое. Полно мастеров, и самое главное — это хаб. Через его порт осуществляется связь России с более южными ханствами и Персией. Солидная часть богатств Кавказа и Закавказья стекается в этот город, и в виде всяких пошлин и налогов много чего в Дербенте остаётся. Как не мечтать этот богатый город к рукам прибрать, но война — это война. Это деньги, это армия, умеющая брать города, и самое главное — это артиллерия, причём крупнокалиберная. А всего этого не было у Мехти. И тут такой шанс подвернулся.
Ну, это шамхал так думал. А оказалось, что не всё так просто.Оказалось, что присутствующие в Дербенте вельможи из соседнего ханства Куба, как только представилась возможность, дёрнули к себе и уже через день под городской стеной, обращённой на юг, выстроилось целое войско Шейх-Али-хана — правителя Кубинского ханства, а в прошлом правителя Дербента.
— Я знаю, что нужно делать, — отозвал Мехти в сторонку Петра Христиановича, когда они налюбовались на стоящее под стенами Дербента войско.
Вообще, Брехт не сильно впечатлился. Там гарцевало около тысячи всадников, половина вообще без огнестрельного оружия и у них нет пушек. А у него пять десятков снайперов с длинноствольным и у многих нарезным оружием. И пушки есть, хоть и не Шуваловские единороги, но каменной картечью пальнуть можно и, самое главное, Брехт, когда узнал, то огромную зарубку себе в памяти сделал, у них в Дербенте есть порох, и этот порох изготавливают здесь. Серу привозят с селитрой вайнахи. Нужно будет узнать, где они это берут, ладно сера — не дефицит, Брехт точно знает, что она есть в Самаре, может, ещё и не открыли, а может и открыли, но есть. В России сера — не дефицит, а вот селитра! Минеральные источники? Но там фосфаты? Селитру внутрь принимать не рекомендуется. Этот вопрос нужно как можно быстрее провентилировать.
Так вот, Пётр Христианович гарцующей под стенами Дербента толпы не опасался, в отличие от Мехти. Ну, может он чего знает, что Брехту неведомо. Может там все альпинисты! Мазохисты!
— Говори, Ваше превосходительство, — осмотрел, заговорщицки склонившегося к нему шамхала, граф.
— Тебе надо принять титул хана Дербента. А для этого взять в жёны Пери-Джахан-Ханум, которая является сестрой Шейх-Али-хана и наследницей ханства.
— Чё? Чё? — Брехт отстранился от спятившего правителя.
— Ни чё! Нужно жениться! — построжел, выпрямившись, шамхал и царственную рожу сотворил из своей, немного на краморовскую похожей, только ещё и монголоидную. — Мехти. Я женат. У меня двое детей.
— Да?! А чего не говорил?! Ладно. Тогда ты должен пообещать на ней жениться.
— Да ты с дуба рухнул. Меня отлучат от церкви в России.
А ведь ни в одной церкви с первого января так и не был. Даже к какому приходу приписан, не знает. А, может, не приписан? Как это у протестантов выглядит. Стоп. А протестант ли он? Жена полячка. Там католики, а никак не протестанты. Снова стоп. Она с Белоруссии, ну, с Литвы, там и православных хватает. Блин блинский. Вот, осел, даже не удосужился такие важные вещи в девятнадцатом веке выяснить. Ну, это ладно. Приедет, спросит жену. Типа, тут помню, тут не помню или «Молилась ли ты на ночь, Антуанетта?». Начнёт молиться и всё выяснится. Русский от немецкого и латинского отличит. Вот интересно будет, если он католик. Брехт попытался в памяти графа Витгенштейна нужную информацию раздобыть. Ничего определённого, церковь помнит — или собор, или костёл, хрен поймёшь, но скамейки. Значит, не православный точно. Плохо, что нет воспоминаний детства и юности. Там бы точно была подсказка, кто он по вероисповеданию. Но сейчас это не важно. Будь он хоть адвентистом седьмого дня, ни в одной христианской религии не допускается многожёнства. ХА! А кто по религиозным канонам мормоны? Христиане же? А ещё папа римский какой-то разрешил после одной из европейских войн, кажется, после тридцатилетней, многожёнство, потому что все мужчины почти погибли.