Ветер перемен (СИ)

Каждый вечер с начала нашего похода Джейме учил меня сражаться. В Харренхолле, найдя свободное время, он буквально загонял меня до изнеможения.
Его техника во многом отличалась от той, что показывал Герольд. Она была более разносторонней, более гибкой и как не трудно догадаться — эффективной. Он мастерски сочетал защиту и нападение, силу и ловкость, в зависимости от ситуации либо запутывая, либо изматывая соперника, либо просто заканчивая бой одним или двумя мощными, смертельными ударами. Его действия не несли в себе явных схем или наработанных связок. Один бой он проводил в одном стиле, а следующий — в совершенно другом. И поэтому его было крайне тяжело понять, просчитать или подловить. Я, по крайней мере, этого не умел. Он мог дерзить сопернику или грубить, оставаясь при этом совершенно спокойным. Он мог сражаться молча. Временами мне казалось, что Джейме вообще может всё. И даже левой рукой, ещё не набрав привычную форму, Джейме умудрялся показывать такие номера, которые были недоступны многим и многим рыцарям…
Вечером второго дня я вызвал сира Хасти в свой шатер и предложил ему и всей Святой Сотне перейти на личную службу королю.
— Это величайшая честь для меня, ваше величество, — сир Хасти раздумывал не долго.
А следующим утром все его люди приносили мне клятву. Исключения составили три рыцаря, которые по личным причинам не захотели идти на службу в отряд короля, и их просто отчислили из рядов и отпустили на все четыре стороны.
На огромном внутреннем дворе Харренхолла «святоши» разом преклонили колено и принесли присягу королю Джоффри. В тот день наконец-то распогодилось, тучи исчезли, правда, ветер все еще оставался свежим. Под его порывами хлопали знамена, и над развалинами звучали слова торжественной клятвы.
Вечером мы засиделись за небольшим пиром в моем шатре. На вертелах жарилось пара барашков, рекой текло вино, и мой новый чашник, межевой рыцарь по имени Гюнт Холи ответственно и крайне вдумчиво выполнял свою работу.
Люди пели песни, я послушал военные байки и истории, немного поговорили про трудности и радости. Я, так же как и Джейме, особо не пил, благочестивый сир Хасти вообще не употреблял спиртного, а вот сир Лайл Крейкхолл по прозвищу Могучий Вепрь, сир Стеффон Свифт и еще несколько лордов приложились к спиртному основательно.
Утром мы отправились дальше. Я уже вник в положение дел и теперь знал, что в Святой Сотне, несмотря на некомплект, куда больше людей, чем сто. Оруженосцы, денщики, повара, кузнецы, лекарь — они вроде как и не входили в число воинов, но в отряде-то они присутствовали.
Сир Хасти получил первый приказ: по возможности не затягивая довести отряд до новой штатной численности — сто тринадцать рыцарей. Сотня простых воинов, десять десятников, два полу-сотника и командир, который должен приложить все силы к тому, чтобы в отряд попали лишь достойные и проверенные люди.
Сейчас, не выспавшийся, но, несмотря на это воодушевленный по самую макушку, сир Хасти и все его люди, почуявшие перемены, двигались позади королевских гвардейцев, демонстрируя безукоризненную выправку. Вместо Святой Сотни в Харренхолле остался гарнизон, который выбрал Джейме.
Не обошлось без насмешек со стороны других воинов. Кое-кто из свиты Джейме заметил, что возможно Святая Сотня совсем не так хороша в настоящем бою, как сейчас, на марше.
На такие слова я особенного внимания не обращал. Джейме, который знал огромное количество крупных и мелких деталей о множестве сражений и стычек, произошедших в Вестеросе, уже просветил меня, что во всех боях, в которых участвовала Святая Сотня, она показала себя вполне достойно.
Мы миновали замок Дарри, стоящий прямо на Королевском тракте, в половине дня езды от Трезубца. В войне Пяти Королей замок несколько раз переходил из рук в руки. Когда его захватил Григор Клиган, то он разграбил и вырезал весь род Дарри. Впоследствии Русе Болтон и вовсе поджог замок.
Кое-что я помнил про данное место. Здесь произошел инцидент между Джоффри и Арьей Старк. А потом Нед Старк был вынужден убить Леди — лютоволчицу Сансы.
 
Я потратил немалое время, лазая в сопровождении Геральда и гвардейцев по полуразрушенным подвалам. В конце концов удача мне улыбнулась — я нашел комнату, буквально забитую портретами, нарисованными маслом на холсте. Некоторые из них оказались порванными, иные испачканы, но большая часть выглядела вполне ничего.
Портреты в основном были Таргариенов — вся правящая династия с Эйгона до принца Рейгара. Плюс несколько других мужчин, не ставших королями, и около десятка картин с женщинами — все они выполнены на весьма достойном уровне.
Я знал, что хозяева замка — Дарри раньше славились как безоговорочные последователи Таргариенов. Думаю, они предвидели тяжелые времена и сложили все картины в одну комнату. Возможно, их и находили раньше — но кому нужна живопись в Вестероссе, тем более, когда Речные Земли полыхают в огне?
А мне они пригодятся для одного дела.
— Зачем тебе это дерьмо? — хмуро спросил Джейме, глядя как слуги принялись вытаскивать портреты и выставлять их на воздухе для просушки.
— Собираюсь основать королевский музей, собрать там различные диковинки со всего света и просто красивые вещи, а потом показывать послам других стран и городов, а также обычным людям. Черепа драконов у нас уже есть, старинных доспехов в арсенале хватает, наберу еще пару сотен различных безделушек со всего Вестероса — и вперед.
Джейме посмотрел на меня странным взглядом, но промолчал. Тем же вечером пара повозок отправилась в Красный замок.
Надеюсь, бабушка Дженна Фрей не будет на меня сильно гневаться, что я забрал фактически ее имущество, так как мы уже договорились, что после войны этот замок отойдет именно её семье. В каноне его получил Лансель, но по объективным причинам особого рвения это в нем не вызвало. Сейчас Лансель уже выздоровел и я надеялся, что под надзором и вниманием собственного отца, он не станет тем, кем стал в моей памяти.
Недалеко от Рубинового брода мы повернули на запад и дальше двигались вдоль Трезубца.
Могу сказать, что река выглядела неимоверно величественно — другого слова, наверное, и не подобрать. Противоположный берег, поросший лесом, терялся в синеватой дымке. Серые, неспешные волны умиротворяюще накатывались на берег. Летали многочисленные чайки. Пахло тиной и сгнившей рыбой. Ласковое солнце заливало все ярким, теплым светом и по воде бегали «зайчики».
Река здесь шириной не меньше мили, и я с недоверием спросил у Джейме, какой брод может быть в таком месте? Это не шутка?
— Тут не глубоко, местами можно даже идти. Да и дно песчаное и нет ила, — пояснил отец. — Но полноценная переправа войска или женщин возможна лишь с помощью лодок или паромов.
На одну из ночевок мы остановились в городе лорда Харроуэя — он так и назывался. Когда-то он принадлежал гордому и свирепому роду Харроуэев, но потом, после того, как род погиб, перешел к Рутам, которые им и владели в настоящий момент, сохранив старое название.
Всё семейство Рутов — коренастое и конопатое, высыпало нас встречать и преклонило колени. У них был забавный герб — на волнистом поле из зелёных и темно-зеленых полос конь, у которого вместо задницы имелась вторая голова! Этакий Тяни-Толкай вестероского «разлива».
Город оказался не таким уж и маленьким — здесь имелась двухэтажная гостиница, семигранная септа и большая круглая башня, выложенная из камня, обросшего лишайниками.
В этом месте мы задержались на сутки, воспользовавшись гостеприимством хозяев — люди перековали лошадей, помылись и немного отдохнули.
На протяжении всего похода я внимательно смотрел за Джейме и другими командирами — как они общаются с подчиненными, как командуют, что и когда делают, на что закрывают глаза и что позволяют и запрещают своим людям. Знать такие вещи очень важно и полезно.
Путь продолжился. Вброд мы пересекли средних размеров реку под названием Вдовья речка. Мост здесь, конечно, отсутствовал, а вода достигала спины лошади. Я порядочно промок, а потом, ближе к вечеру понял, что и простыл. Меня начало трясти, появился озноб и испарина.