Я (не) ваша мама (СИ)

— Я так рада за вас и, конечно, за Шарлотту! — проворковала леди Снорк и прослезилась. — Это такая честь для Литона! Одна из барышень нашего города может стать членом королевской семьи!
Хорошо, что для того, чтобы развить эту мысль, ей не нужно было мое одобрение, потому что я пребывала в таком шоке, что не решилась бы произнести ни звука, боясь, что дрожь в голосе выдаст те чувства, что бушевали внутри меня.
Его высочество и Шарлотта? Нет, не может быть! Но недоверие быстро сменилось почти отчаянием. А с чего я решила, что он приезжал в поместье ради меня?
— Конечно, вы не ее родная мать, но вы так много сделали для того, чтобы она стала главной дебютанткой этого бального сезона в Литоне — а ведь именно на первом балу ее и заметил герцог!
Она говорила что-то еще, наверно, очень лестное для меня, но я уже не слышала ни слова. Я рассеянно кивала, пытаясь изобразить улыбку, но, боюсь, это выходило у меня плохо. И никогда еще я так не радовалась появлению нашего кучера.
  
36. Извинения Мэйбл
 
Я не помнила, как мы доехали до дома. Всю дорогу я просто пыталась не думать ни о чём, но мысли гудели в голове как растревоженный улей. Я вспоминала нашу первую встречу с его высочеством, проведенные рядом с ним дни в библиотеке, нашу поездку в Карис.
Я даже позволила себе всплакнуть, но при подъезде к Карлайл Холлу вытерла слёзы.
Дети уже ждали меня за ужином, но я сказала, что не голодна и, передав Шарлотте коробку с лентами, отправилась к себе.
— Тебе тоже не здоровится, Рэйчел? — забеспокоилась Лотта. — Ужасно душно сегодня, правда?
Я долго не могла уснуть и всё металась и металась по кровати. И только под утро пришла к выводу, что, что бы я ни думала об этой ситуации, я всё равно не могу ее изменить. К счастью, я еще никак не выдала своих чувств ни перед герцогом Анзорским, ни перед кем-то еще, и стыдиться мне было нечего. А несбывшиеся надежды остерегут меня в дальнейшем от наивных мечтаний.
Мне не в чем было упрекнуть его высочество — он всего лишь пытался быть любезным со мной (возможно, потому что я была мачехой Лотты), а то, что я приняла его любезность за что-то большее, не его вина.
Прежде мне казалось, он вовсе не обращал внимания на Шарлотту, но теперь память услужливо подбрасывала мне те эпизоды, которым можно было трактовать совсем по-иному. Ведь именно ее он первой пригласил на балу у мэра (танец с женой хозяина дома в счет не шел) — возможно, как раз тогда она и понравилась ему.
Лишь на рассвете я провалилась в беспокойный сон, а проснувшись к полудню, чувствовала себя как выжатый лимон. К счастью, и Лотта, и Нэйтан уже были на конюшне (они теперь все дни напролет проводили с Эйнари), и я смогла позавтракать, не утруждая себя разговорами.
Я велела себе забыть о герцоге Анзорском, но, едва поднявшись из-за стола, направилась в библиотеку, где среди толстых книг в шкафу отыскала несколько номеров «Эрландского ревизора» — главного столичного журнала, в котором можно было отыскать сведения обо всех аристократах страны и их фамильных замках и драгоценностях. Значительная часть страниц отводилась в нём королевской семье.
В номере десятилетней давности я нашла портрет герцогини Анзорской — молодой темноволосой женщины с карими глазами и тонкими, будто вытянутыми в струнку губами. Конечно, вряд ли художник мог в точности передать ее взгляд, но мне отчего-то стало не по себе. Она характеризовалась в журнале как истинная леди, манеры которой могли служить образцом для всех девиц Эрландии. Вот она открыла бал в Сенате, вот посетила приют для бедных в Анзоре.
Спустя год «Ревизор» принес соболезнования его высочеству в связи с кончиной «незабвенной герцогини Анзорской, ставшей жертвой несчастного магического случая». Никаких подробностей не сообщалось.
Что побудило ее пойти на столь страшное преступление? Она была второй леди королевства, у нее было почти всё, что можно было пожелать — титул, деньги, уважение. Как можно было настолько забыться?
 
Любила ли она мужа? Быть может, она пошла на это и ради него самого? Но нет, думать об этом было неприятно.
Я полистала еще несколько номеров. Там время от времени мелькали портреты его высочества — на параде, на скачках, на охоте. Его высочество Ричард Анзорский.
Странно, но я никогда еще, даже мысленно, не называла его по имени — для меня он был братом короля, его высочеством, герцогом Анзорским. Я горько усмехнулась. Почувствовала себя Золушкой, замечтавшейся о принце. Нет, реальность совсем не похожа на сказку.
От размышлений меня отвлек стук колес подъехавшего ко крыльцу экипажа. Его высочество? Ох, нет!
Но гостем, вернее, гостьей оказался совсем другой человек.
— Мисс Кросби! — доложил Эванс.
Это было неприлично, но я поморщилась. Что понадобилось у нас этой чванливой девице? Не думаю, что Лотта будет рада встрече с ней.
Шарлотта уже вернулась с конюшни, но не посчитала нужным сменить платье на более нарядное. Она стояла в гостиной у окна и вошедшей Мэйбл тоже не предложила присесть.
— Лотти! Леди Карлайл! — поклонилась мисс Кросби. — Простите за этот визит без предупреждения! Но мне было решительно необходимо поговорить с вами! Ах, леди Карлайл, возможно, вы не знаете, но вчера, в Литоне, мы с Лоттой немного повздорили. Совсем чуть-чуть и по сущему пустяку, но я всю ночь не могла заснуть, сожалея об этом. Поверь, дорогая Лотти, если я и позволила себе наговорить тебе лишнего, то исключительно заботясь о твоем благополучии! И право же, мне очень жаль, что всё так получилось!
Мне показалось странным, что она приехала к нам с извинениями — во вчерашнем разговоре они обе были не очень вежливы, и у Мэйбл было не меньше оснований обижаться на Лотту, чем у той на нее саму. Да и мисс Кросби, судя по всему, была не из тех, кто привык извиняться, так что ее поведение меня скорее насторожило, чем порадовало.
— Ничего страшного, я совсем не сержусь, — ответила Шарлотта тоном, который совсем не подтверждал ее слова. — Мы обе были неправы. И мне жаль, что сегодня ты вынуждена была проделать такой путь, чтобы со мной поговорить.
Она по-прежнему не предлагала гостье расположиться на диване и не позвала миссис Томпсон, чтобы распорядиться о чаепитии. Она упорно стояла у окна, вынуждая мисс Кросби делать то же самое.
— Ох, Лотти, я же вижу — ты сердишься! — Мэйбл всплеснула руками. — Но, дорогая, я не уеду из Карлайл Холла, пока мы с тобой не помиримся. Я была вопиюще дерзка, и мне за это стыдно. Я не имела никакого права указывать тебе на неподобающее поведение. Но, прости, я по-прежнему думаю, что девушки нашего с тобой статуса должны думать о своей репутации. Я так думала и раньше, а уж теперь, когда известно, что к тебе проявляет интерес особа со столь высоким титулом, тебе следует поступать еще более благоразумно.
Лотта недоуменно нахмурилась, и я вполне могла это понять — если бы не вчерашний разговор с леди Снорк, я бы тоже ничего не поняла из сбивчивой речи мисс Кросби.
Зато теперь мне стало ясно, чем объяснялся визит Мэйбл и ее извинения. Она услышала слухи о Лотте и его высочестве и, осознав, насколько высоко может подняться подруга, решила попытаться восстановить почти разорванную дружбу.
Я брезгливо поморщилась и отвернулась, боясь, что с языка вот-вот сорвутся слова, которых мисс Кросби была вполне достойна.
— О чем ты говоришь? — спросила Лотта. — Что за особа с высоким титулом?
Мэйбл зажестикулировала еще отчаяннее:
— Ах, Лотти, ну, от меня-то ты можешь ничего не скрывать. Разве есть у тебя подруга ближе, чем я? Я понимаю, что пока о помолвке не объявлено, ты вынуждена сохранять эту тайну, но обещаю тебе, что я буду держать рот на замке!
— Ты сошла с ума? — Лотта, наконец, опустилась на стул. — Какая помолвка?
Сейчас я уже жалела, что не рассказала ей о слухах, что ходили в Литоне. Она явно ничего не понимала, и если герцог и питал какие-то планы в ее отношении, то ей не было о них известно.