Темное дело (сборник)
— Естественно!
— Значит…
— Стоп! — прервал их рассуждения Яйцин. — Какой текст? Какое время?.. О чем вы говорите?
— А вот о чем! — Вероника жестом фокусника извлекла из своей сумочки точно такую же открытку с угрожающим поздравлением. — Смотрите, все сходится! «Дамы и господа! Сегодня ровно в 19.00 у вас случится сердечный приступ. Будьте готовы. С наступающим Новым Годом!» Номер каюты и так далее…
— И вы тоже? — сдавленным голосом произнес Дима Абдулов.
— Да, — подтвердил Слащинин. — Мы тоже получили такую же открытку. Смотрите!
На стол легли две совершенно одинаковые новогодние открытки. Одни и те же Дед Мороз и Снегурочка. Одни и те же снеговики. Один и тот же текст. Только номера кают были разные…
Блудов негромко присвистнул.
— Теперь я понимаю, почему вы ко мне пришли! — сказал он.
— Мы испугались, — созналась Вероника. И решили быть поближе к вам…
— На всякий случай, — добавил Слащинин. — Ведь это же не преступление?..
— Нет конечно! Но почему вы мне сразу не сказали?
— Мы ждали, когда наступит семь часов.
— А потом?
— А потом мы увлеклись, — улыбнулась Вероника. — Знаете, было очень трудно не увлечься…
— Спасибо! — вежливо поклонился Блудов.
— Кончили? — вмешался Яйцин. — А теперь слушайте меня!.. — Он оглядел всех внимательным, цепким взглядом. — Для начала сядьте!..
Все сели, и только начальник охраны остался стоять.
— Поясним ситуацию, — уверенно начал он. — Значит, вы получили эти открытки с угрозой, так?..
— Да, — одновременно кивнули Слащинин, Вероника и Дима Абдулов.
— Когда и где вы их нашли?
— Мы… — начали они все вместе, но Яйцин властным жестом прервал их:
— Говорите по одному! Начнем с вас… — обратился он к Веронике и Слащинину. — Расскажите, где вы ее нашли и когда…
— Два часа назад. В ванной комнате, — четко произнесла Вероника.
— Где именно?
— Возле зеркала.
— И все?
— Все.
— Здесь что-то не так! — Яйцин остановился перед Вероникой. — Вы получаете такую угрозу и два часа никак не реагируете!.. Два часа! Вы что, сидели запершись?
— Нам надо отвечать?
— Обязательно!
— Но зачем?!
— Потому что вот он! — Яйцин ткнул пальцем в сторону притихшего Димы Абдулова. — Абдулов!.. Сразу же прибежал ко мне. А вы нет!..
— Ну и что из этого следует? Он, наверное, испугался, — сказала Вероника.
— А вы?
— О, Господи! — вмешался Слащинин. — Я же говорил… Мы тоже испугались, и поэтому решили прийти сюда. Неужели не ясно?!
— Лева, успокойся, — подал голос Блудов. — Это их полное право, как реагировать на подобную чушь…
— Ничего себе чушь! — вдруг вскочил певец. — Вам бы получить такое!.. Вы бы, небось, давно сбежали отсюда!..
— Ну куда он с подводной лодки денется, — заметил Слащинин.
— Это точно! — подхватила Вероника.
— Все! — хлопнул в ладоши Яйцин. — Брэк!.. Я прошу тишину. Подводим черту. Вы получили эти открытки, и с вами все ясно…
— Детектив, объяснитесь, — потребовала Вероника. — В каком это смысле — «с вами все ясно». Мне, например, ничего не ясно!
— И мне тоже, — согласился Слащинин,
— Сердечного приступа у вас не было?
— Слава Богу, нет! — сказала Вероника.
— Значит, вас просто разыграли!..
— Ничего себе розыгрыши!.. Сначала — покойник, затем это дикое объявление по радио…
— Калачев пропал! Взрыв на лодке! Эти страшные сердечные приступы! — подхватил Дима Абдулов. В его голосе послышался нескрываемый страх.
— Тихо! — прикрикнул на него Яйцин. — Я это прекрасно знаю. Нечего паниковать!..
— Позвольте мне, — неожиданно вмешался Блудов и поднял руку, как на уроке.
— Говори, — разрешил Яйцин.
— Мне кажется, вы правы оба, — мягко начал врач. — С одной стороны все эти странные происшествия, вернее, их последовательность. Мне кажется, что это все звенья одной цепи. Какой, спросите вы? Не знаю, честное слово, не знаю… С другой стороны — ничего особенного не случилось. Вы получили эти… — он сделал паузу, подбирая подходящее слово, — неприятные послания, но с вами ничего не случилось. Ведь так? Страшные семь часов миновали, вы по-прежнему чувствуете себя хорошо…
— И что из этого следует? — спросил Яйцин.
— Я не знаю. Мне кажется, что разгадка этих посланий где-то рядом. И она тоже находится в той же цепи событий…
— Кстати! — вдруг сказал Слащинин. — А может, и остальные пассажиры получили такие открытки?
— Вряд ли.
— Почему?
— Они бы пришли ко мне, — пояснил Блудов. — Или к нему. — Он кивнул на Яйцина.
— Значит, вы думаете, что больше никто не получал?
— Я не могу настаивать…
— А вы не получали? — вдруг спросила врача Вероника.
— Я?!
— Вы.
— Голубушка, Бог с вами… Хотя!.. — Блудов легко поднялся с кресла, пересек приемную и принялся шарить на столе. — Нет… Ничего нет… И быть не мо… Что это?
Он растерянно посмотрел на остальных.
И показал открытку, которая пряталась под папкой…
Это была точно такая же открытка, какие получили Вероника со Слащининым и певец. И текст в ней был точно такой же.
— Все! — решительно произнес начальник охраны и безопасности. — Мне это надоело. Я сейчас пойду и переверну всю подводную лодку!.. Но этого мерзавца найду!..
— Как же вы его найдете? — поинтересовался Дима Абдулов.
— По почерку! — торжествующе произнес Яйцин и вышел из медсанчасти.
Некоторое время в приемной было тихо — оставшиеся размышляли над словами начальника охраны и безопасности — пока, наконец, Слащинин первым не подал голос:
— Держу пари, что я знаю, с кого начнет наш Шерлок Холмс!..
— С кого же? — спросил Дима Абдулов.
— С Калачева!
ЧАСТЬ VI
Глава 1
ЛАПШИН
1
Теперь, после того, как кассета с невнятным голосом предполагаемого маньяка стала не единственным свидетельством его психологических заморочек, Рябинина имела не такой уверенный вид, и торжествующие нотки в ее тоне заметно попритихли.
И это хорошо. Не люблю иметь дела с торжествующими женщинами.
А тогда…
— Ну? — спросил я ее тогда. — И кто же, по твоему, за всем этим стоит?
Она упрямо тряхнула головой.
— Не здесь, — сказала она. — Пойдем в каюту.
Не люблю спорить с женщинами вообще, а с уверенными в себе в частности. Что мне оставалось делать? Я пожал плечами:
— Пошли.
Мы отправились в каюту. Рябинина уверенно шла впереди, будто показывала нам с Костей дорогу. С ней бывает иногда такое, что-то на нее нападает, когда она ведет себя так, будто ей одной известна тайна сотворения мира, а все остальные гипотезы на этот счет — не более чем выдумки недоучившихся школяров.
Даже если я и преувеличиваю немного, совсем чуть-чуть, — все равно — иметь в такие минуты дело с Юлией Рябининой нелегко.
Ну да Бог с ней.
Когда мы пришли в каюту, она вытащила свой диктофон, в котором уже стояла эта кассета, протянула его мне, села на кровать, кивком дала мне понять, что я могу последовать ее примеру, то есть сесть, глазами показала Сюткину, чтобы тот садился на кровать рядом со мной, небрежно откинулась и приказала:
— Включи.
Я включил диктофон, и мы стали слушать этого маньяка, который наделал переполоху на весь честной круиз. Я добросовестно пытался понять, что именно могло служить источником непоколебимой уверенности Рябининой, какие слова могли стать доказательствам вины кого-либо, но так ничего обнаружить и не смог.
Рябинина поняла это по выражению моего лица, когда, дослушав все до конца, я в недоумении поднял на нее глаза.
— Ну? — только и сказал я. — И что?
— Да? — нетерпеливо произнес Костя. — Что, Юля?
Я посмотрел на него.
— Тебе она тоже ничего не сказала?
— Не успела, — вставила Рябинина. — Он сражался с Левой Яйциным, ты забыл?