Я тебе запрещаю (СИ)
Я молча подхожу к его столу, резко хватаю его за затылок и ударяю о стол. Он неистово кричит.
— Ты что? За что? Рустам?
На столе пятна крови, а у Сергея вся морда красная. Он закидывает голову, пытаясь остановить кровь из носа. Рука его тянется к кнопке под крышкой стола. Хочет вызвать охрану. Ребром ладони ударяю по запястью и он хватается за него.
— Да, что случилось, Рустам? Ты что творишь?
Беру его за волосы и тяну наверх.
— Помнишь Устинову Анастасию?
Он удивленно смотрит и часто моргает.
— Девчонку, которую ты мне передал в последний раз? Помнишь, сука?
— Ну, вроде, как да, — неуверенно произносит он. — А что с ней? Я все верну? Давай другую дам?
— Она же не собиралась трахаться, так?
Сергей медлит с ответом.
— Да, все они не собираются, — произносит, криво улыбаясь.
Заношу над ним руку. Он все понимает без удара.
— Ладно-ладно, Рустам, успокойся. Не собиралась.
— Сколько ты заплатил ее подруге? Сколько?
Он называет сумму.
— Сэкономил, — заключаю я.
Отпускаю его и он падает в кресло. Достаю платок и вытираю руку.
— Значит так, — говорю, не глядя на него. — Чтобы завтра тебя здесь не было. Вместе со всеми твоими сутенерами.
— Ты что, Рустам? Что значит «не было»? У меня бизнес…
— Если завтра в 14.00 здесь будет хоть кто-то, вас всех закроют за организацию занятия проституцией. И поверь, я сильно постараюсь, чтобы ты лично получил по максимуму. А сейчас можешь вызывать своих охранников. Пусть рожу твою оботрут.
Разворачиваюсь и иду к двери. Открыв ее, еще раз поворачиваюсь к Сергею и говорю:
— Завтра. В 14.00.
Настроение сразу улучшается. Теперь осталось найти эту подругу, которая продала Настю. Надо будет придумать, что делать с ней.
А пока еду домой. Хочу увидеть Настю. Это похоже на наваждение. И мне это не нравится. Я слишком много думаю о ней. Так не должно быть.
Ну да, трахаемся мы ахуенно. Но разве это стоит того, чтобы менять свою жизнь? Становиться зависимым? Нет.
Все проходит. Уверен, пройдет и это.
Но пока у меня просто ломка, если я не вижу ее долго. Не касаюсь ее. И не слышу ее голоса.
Настя встречает меня у дверей. Кидается на шею. Целует.
— Я соскучилась, — признается она в том, в чем боюсь признаться я.
Потом замечает кровь на манжете рубашки и хватается на мою руку.
— Рус, что это? Это кровь? — спрашивает взволнованно.
Киваю.
— Что случилось? — не унимается она. — Почему?
— Просто порезался, Насть, успокойся.
— Ты же не…
— А вот некоторые вещи тебе лучше не знать, — тычу пальцем ей в нос.
— Я не ребенок, — складывает руки на груди, надувает губы и отворачивается.
— Конечно, не ребенок, — хватаю ее на руки и она ойкает. — У меня не встает на детей.
— Рус, — просит она.
— И вот еще что, пока не забыл, — говорю я, не отпуская ее. — В субботу пойдем знакомиться с твоей. Как бы это сказать? Бабушкой что ли. Мамой твоего отца. Вот.
— Ой, Рус, я боюсь.
— Чего? — усмехаюсь я. — Я же с тобой буду. Никто тебя там не обидит. Я не дам.
Целую ее в губы и несу наверх.
Глава 37. Настя
Сегодня суббота и получается сорок дней со дня смерти моего отца. Отца, которого я так ни разу и не увидела.
Я знаю о нем лишь из редких рассказов Рустама. И эти рассказы были до того, что происходит сейчас между нами.
После того, как он сказал, что мы едем к моей бабушке, я пыталась выведать у него еще хоть что-нибудь об отце, но Рустам резко прекратил этот разговор и даже закрылся в кабинете.
И эту ночь я впервые провела одна. И почувствовала как будто ломку. Мне не хватало его объятий. И вообще его присутствия рядом. И от этого мне становилось страшно. Раньше со мной такого не было.
В субботу утром Рустам входит в спальню уже в костюме. Бросает на меня быстрый взгляд и говорит, глядя в окно:
— Нам пора ехать. Собирайся. Я жду тебя внизу.
И передо мной опять стоит прежний Рустам. Холодный. Злой. Надменный. Без теплоты в глазах. Что я сделала не так?
— Рустам, — обращаюсь к нему, — почему ты такой?
— Какой? — поворачивается он ко мне и пристально смотрит.
— Не знаю, — я сажусь на кровати и натягиваю на себя одеяло. Сейчас мне хочется укрыться от всего происходящего. Спрятаться.
Рустам подходит ко мне и проводит рукой по волосам.
— Не придумывай, Настя.
Поднимаю на него взгляд. Пытаюсь прочитать в его глазах ответ. Найти причину. Но он отводит взгляд в сторону.
— Собирайся. Нехорошо опаздывать. Нас ждут, — говорит уже мягче, отпускает меня и выходит из комнаты.
В дом моей бабушки мы едем молча. Повод располагает. И потом я ужасно волнуюсь. Заметив это, Рустам берет мою руку и кладет ее себе на ногу.
— Настя, все будет хорошо, — слабо улыбается. — Мария Эдуардовна хорошая женщина. И она очень любила твоего отца. Значит, не может к тебе плохо относиться.
— А кто еще там будет? — интересуюсь я.
— Бывшая жена Миши с сыном, еще несколько родственников. Не бойся. Я же с тобой.
Обнимает меня за плечи и прижимает к себе.
Мы подъезжаем к красивому ухоженному дому. Рустам помогает мне выйти из машины.
Нас встречает худая высокая женщина с очень строгим лицом.
— Здравствуйте, Мария Эдуардовна, — Рустам чуть приобнимает ее. — Как самочувствие?
— Спасибо, Рустам. Держусь, — и ее взгляд сразу же устремляется на меня.
— Это Анастасия, — говорит Рустам.
Воцаряется тишина. Я стою и не знаю, что делать или говорить дальше.
— Ну, здравствуй, Настя, — наконец, произносит женщина и протягивает мне руку. — Я Мария Эдуардовна. Мать Мишеньки. Твоего отца.
Я протягиваю ей руку в ответ и чувствую, как тонкие холодные пальцы сжимают меня.
— Проходите, — говорит она и мы с Рустамом идем за ней в дом.
В большой комнате приспущены шторы. Полумрак. В центре накрыт стол и за ним уже сидят люди. Стоит нам войти, все их взоры устремляются на меня. И я понимаю, что многие из них ждали моего прихода.
А мне хочется спрятаться куда-нибудь. Хотя бы за спину Рустама. И я инстинктивно поддаюсь назад. Но Рустам удерживает меня за руку. Показывает на стул, куда можно сесть и садится рядом.
Дальше идет поминальный обед. Я уже была на таком однажды. Когда поминала маму. На девять дней. На другие даты денег не хватило. Да и тот обед был гораздо скромнее сегодняшнего.
Я задумываюсь, что мне нет и двадцати лет, а я уже побывала на поминальных обедах по обоим родителям. И слезы сами подступают. Чувствую, что сейчас разревусь, и понимаю, что это будет неправильно за этим сдержанным, таким строгим и холодным столом.
— Мне надо в туалет, — шепчу Рустаму.
— Там, по коридору направо, — отвечает он. — Все в порядке?
Киваю.
— Простите, — встаю с места и выхожу из комнаты.
Закрываю за собой дверь и просто стою у стены. Накатывает сразу все: и стресс от нового знакомства, и тяжесть воспоминаний, и ощущение, что большинство за столом не рады меня видеть.
Решаю пока не возвращаться туда. Иду по коридору и вижу открытую дверь. Решаю спрятаться там. Это оказывается кухня.
Захожу и прислоняюсь к холодильнику. Его дверца приятно холодит кожу, даже через одежду. Закрываю глаза и меня немного отпускает.
Но тут я слышу шорох. Открываю глаза — никого. Но шорох повторяется. Иду на звук. За шкафом на коленках сидит мальчик лет десяти и шелестит оберткой от шоколадки. Он сразу же вскидывает на меня взгляд и прячем шоколадку за спину. Поднимается на ноги и теперь уже грозно смотрит на меня.
— Привет, — говорю я с улыбкой. Я люблю детей.
Он внимательно осматривает меня и только потом произносит:
— Привет.
— Что ты тут делаешь?
— Не твое дело, — бурчит он.
— Ты прав, — соглашаюсь. — Если хочешь, я уйду.
— Постой, — вдруг произносит он и хитро смотрит на меня. — А эта не ты та сука, которая решила забрать мои деньги?